Сборник стихотворений. Часть 4.

РЕКА СИБИРСКАЯ ВЕСНОЮ

 

Река сибирская весною,

Усилясь прибылью воды,

Лавиной сотни вёрст уносит,

Уносит сломанные льды!

 

Законам вешних обновлений

Она покорствует во всём:

Заторы строит, наводненья,

И рвётся к морю напролом!

 

В такие дни в неё не суйся:

Раздавит лодку, разотрёт!

Природы пагубному буйству

Душа  погибшая не в счёт!

 

Но видел я, как храбрый ненец,

Взяв заострённый сталью кол,

По льдинам с берега на берег

Возле Игарки перешёл!

 

Пришёл и доложился так,

Что он «комсевера»  рыбак.

Прошёл по плотному затору

Там, где остяцкая коса.

"Куда идёшь?" - "Да надо в город.

Попробую достать винца".

 

 

РЕКА  ЗАБВЕНИЯ

 

Замедлив вечное движенье,

Забвенья тёмная река,

В тебе я вижу отраженье

Огней большого бивака.

 

С твоего берега крутого

В небытие - один лишь шаг.

Там место каждому готово,

Но все исчезнуть не спешат!

 

Журчат запутанные струи

У времени на самом дне.

И, может, слышат, что толкуют

В них голоса минувших дней.

 

Путь непомерный.  Путь великий

Река холодная прошла.

Сколь  незаписанного в книги

Она с собою унесла…

 

Рекой без русла и названья,

Подняв повыше паруса,

На караване вспоминаний

Вернусь в родимые места…

 

 

Я,  КОГДА  ОТЦВЕТУ,  ПЕРЕСТАНУ  ЛЮБИТЬ

 

Я, когда отцвету, перестану любить,

Ветер жизни на землю уронит

Весь венец лепестков голубых,

А потом всё в забвенье  утонет.

Но цветение отданных дней

Не отнимут ни время, ни боги.

Сохранятся побеги корней,

И цветение будет у многих.

И сияние вечной весны

В поколеньях других сохранится:

От сынов снова будут сыны,

Будут дочери  ярче зарницы!

 

 

О  СЕБЕ

 

От рожденья не слабый,

Никого не тесня,

Я шагал по ухабам,

То зима, то весна…

 

В пятнах яркого света

Был в пути не один.

Пару в юности встретил -

С ней дожил до седин!

 

Стали нашими звезды,

Наши бури в степях.

И сбывалися  грёзы

В дорогих радостях.

 

И всегда нам звенела

Ручейками весна.

Было много и дела,

И заботы  у нас.

 

Был я весел и ловок,

Над землёю кружил.

Среди детских головок

С лёгким сердцем прожил!

 

Было ласковым солнце,

Вкусным -  добытый хлеб.

Кто за многим не гонится,

Не чужой на земле!

 

 

БОГЕМСКИЙ  ЛЕС

 

В лесу Богемском я бывал

Со всеми вместе  на облаве.

Война кончалась,  шли мы к славе,

Злой немец в страхе пребывал.

В тот вечер немец необычно

Повёл себя. Он бил и бил…

К убийству,  дикости привычный,

Он в этом счастье находил.

Он слал и слал свои снаряды,

Расходуя   боезапас,

И пули сыпалися  градом,

Визжали и искали нас.

Он бил туда, где батарея

Должна стоять,  как полагал,

Бил по опушке,  нас левее,

И не задел нас минный шквал!

Потом трещал огонь ружейный,

Нас немец слева обходил.

А где пехота?  Неужели

Ушла? Так в плен мы угодим!

И я команду дал: «Скорее

Все передки на батарею!

И ординарца!  И в седло,

И рысью с пушками в село!»

А там походная колонна

Уж  приготовлена  на марш.

«Что,  опоздал?»  Я -  удивлённо:

«Начальство позабыло нас!»

В повозках разместить  пехоту

Нетрудно было,  есть места.

Четыре лошади на роту -

Садись, усталая  братва!

Всю ночь Богемскими лесами,

Дорогой мягкой и сухой

Повозки с нашими войсками

Спешили к Табору. И бой

Шёл позади,  и где-то с флангов.

Рвалися  бомбы, сея смерть…

А мы спешили,  будто смерч.

Радист подъехал:  «Вы Зырянов?

Конец войне!  Слыхал сейчас,

Москву я слушал! Есть ПРИКАЗ!

Фашист готовится сдаваться

И всё выстреливает в нас!

Вот так- то дело. Ну, пока!

Я тороплюся  в штаб полка».

«Родимый дом далёко. Где ты?»

Я тут же повернул коня.

И ездовые,  и расчёты

Узнали ловкость от меня.

А утром,  выйдя на шоссе,

Мы с немцами шагали рядом.

Они разоружились все,

Горою  сложив автоматы.

Серо-зелёная колонна

Напоминала саранчу.

- Ну, - думал я, - определённо

Я эту сволочь изучу!

И начал вглядываться в лица,

Пока мы обгоняли их.

Вот низколобая девица

Шла под охраною двоих.

И, если говорить о расе,

То не приходиться темнить:

С одною  обезьяной разве

Их только можно бы сравнить!

Эх ты,  духовная калека,

Какой дурак  тебе внушил,

Что ты похож на человека,

Что вы не сборище страшил?

Но у колонны во главе

Шёл врач иль поп, лицо сияло!

Сказалась либо кровь славян,

Иль крови римлян здесь попало!

Нет, всё же Каин, а не Авель

Такой народец породил.

И душу злобную им вставил,

Как крысу в клетку, в их груди!

И у мундиров цвет крысиный,

Наполовину жабий цвет.

Как будто гад  зелёноспинный

Дорогой к Табору ползёт!

Гордилися:  «Дойчланд!  Дойчланд!»

И добавляли: «Юбер аллес!»

Как долго этакая дрянь

Славянской кровью упивалась!

И Ганс, и Фриц, и Фердинанд -

Творенье гадкой преисподней,

Шагают по четыре в ряд,

От страха съёжились сегодня!

 

 

В  ПЯТНАХ  СВЕТА  И  ТЕНИ

 

В пятнах света и тени,

Счастья хвост распустив,

Нашей жизни мгновенье

Промелькнёт,  пролетит.

Что посеял - созреет,

Даст в награду любовь.

В пятнах тени и света

Я шагал не один.

И почти не заметил,

Как дожил до седин.

Всё, чем боги богаты,

Снизошло на меня,

Много солнечных пятен -

То зима, то весна.

Луч слепящего света

Мне в дороге светил.

Звезды я заприметил

Их пути проследил.

 

 

СВИВАЛИСЬ  ЗВЁЗДНЫЕ  СПИРАЛИ

 

Свивались звёздные спирали,

Пути свершаючи свои,

И потихоньку собирали

Идеи жизни и любви!

 

И столько чуда получилось,

Всего умом не охватить!

Земля вкруг солнца закружилась

И с ним невесть куда летит!

 

Смотрю, и сердце замирает,

На синь небес, на грани гор,

И кажется планета раем,

Столь незнакомым до сих пор!

 

Галактик звёздные спирали

Служили делу одному -

Кругами звёзды собирали,

Где стала жизнь венцом всему!

 

 

Я  В  КРЕСТЬЯНСТВЕ  РОДИЛСЯ

 

Мне в крестьянстве случилось родиться.

Представители разных дворов,

Мы умели упорно трудиться,

Развлекаться вечерней порой!

 

В летний зной мы не спали ночами,

А, умело используя тьму,

Балалайками всем докучали,

Не давали уснуть никому!

 

Мы по улице шлялись толпою,

Пели песни под звон и под свист,

Сочинённые нами же в поле

О прекрасной девичьей любви.

 

Разглашалися сельские тайны,

Называлися тех имена,

Кто поступок свершил непристойный

И кому не простится вина.

 

Так у жителей нашей деревни

Промывалися ночью мозги.

Познавалася правда в сравнении,

Без обид для себя и других.

 

Людям в уши частушки летели,

Пропадала для отдыха ночь,

Поневоле вставали с постели,

Поплотней закрывали окно.

 

Далеко, на конце бездорожья,

В деревушке, укрытой в лесу,

Шёл ночами концерт молодёжный,

Как весёлый общественный суд.

 

 

ЛИСТОПАД

 

Под ногами, в пыли и в грязи

Постелилися  палые листья.

Все они, на ладонь положи,

Так красивы, что не наглядишься!

Где упали,  останутся там,

Запорошит их пылью с равнины.

И  пройди по знакомым местам,

Лета  будто бы не было с ними!

Утешенье на душу мою

Посылает  раскрасок богатство.

Осенями я делаюсь юн,

Становлюсь я  способным влюбляться!

В зоревые  цветы разодет

Лес, источник моих удивлений!

И куда ни  посмотришь, везде

Златотканой листвы навалёно!

Столько чуда в лесной стороне,

Перемены мне эти по нраву.

В листопад так и хочется мне

Убежать в золотые дубравы!

Степь ли, лес ли, не всё ли равно,

Коль  везде умудрённая радость!

Нам сезоны увидеть дано -

От весны  до поры листопада!

Не сопутствует осени грусть,

И откуда унынию взяться,

Коль природа меняется,  пусть!

Только я не хочу изменяться…

 

 

ОПАВШИЕ ЛИСТЬЯ

 

Пейзаж осенний,  как парчовый,

Земная сказка наяву!

Приятно в дворике злачёном

Сгребать опавшую листву.

Какая шумная работа,

Как чудодействует метла:

Направо,  в сторону заплота,

Большую кучу намела!

Но продолжает  всё валиться

Ещё живой,  летучий лист.

Прибрать бы, сохранить бы листья

Имело бы какой-то смысл.

Смотреть на них с почтеньем  стоя,

А не копаться, не топтать,

Ведь это время золотое,

Весенней юности мечта.

 

 

МЫ  ТЕПЕРЬ  НЕ  ПИТАЕМ  НАДЕЖД

 

Мы теперь не питаем надежд

На бесплотную вечную жизнь!

Если,  может, меня средь галактик найдешь,

А найдешь, на меня положись!

 

Электронное облачко, света пучок

Или звёздного ветра струя

Тебе встретится вдруг, ты, сигналя лучом,

 Приближайся скорей, это я!

 

Может, там бесконечное множество душ

И так трудно увидеть своих.

Всё равно я тебя,  постараюсь,  найду.

И построим мы рай на двоих!

 

Там мороз и повсюду ужасно темно,

Нет там  звуков,  безмолвье кругом.

В небе царствует тихая вечная ночь,

Но и там мы любовь сбережем!

 

 

СТЕПНОЙ  ЦВЕТОК

 

Седые волосы старушки

Напомнили сухой цветок,

Что, украшая луг цветущий,

Исполнил свой великий долг.

К тебе уж руку не протянут,

К устам, сорвав, не поднесут.

Истреплют ветры на поляне,

По полю бури разнесут.

Нет, не годится для букета

Увядший, высохший цветок,

Напоминание о лете,

Срок, у которого истёк!

Но горевать  совсем не стоит:

Придёт весна, в тиши логов,

Там, за пшеничной полосою,

Увидеть сможете его!

 

 

ЗВЕЗДА

 

Однажды в речке ночевала

Большая, яркая звезда.

Её качала, привечала

Кружила в улове вода.

Звезда, войдя тихонько в речку,

Там, на предельной глубине,

Замкнувшись в нимбике-колечке,

Забылась в лёгком  летнем сне.

И так пошло: звезда привыкла

В дремучих заводях бродить

И существом своим проникла

До родниковых жил воды.

Так порознь жить они не могут.

Для счастья вящей полноты

Звезда приходит ночью в омут

С недостижимой высоты!

 

 

В  БОЛЬНИЦЕ

 

В больнице запахи цветов

Распространились от лекарства.

Здесь сок растительного царства

Больному вводят в плоть и кровь.

Здесь шприца тонкая игла,

Вторгаясь осторожно в ткани,

Разит, как меткая стрела,

В глубинах боль недомоганий.

Стрела оставит светлый сок,

Способный  разойтись по жилам,

Неся растительную силу.

И зацветёт в груди цветок.

Умолкни всё! Момент обхода,

За дверью слышны каблучки!

Обломки сердца я им отдал,

Надеюсь целым получить.

Для излеченья  нету средства

Надёжней тёплого луча,

К нам доходящего от сердца

Да и от разума врача!

 

 

АПРЕЛЬ

 

Середина весны, юность года,

Приближение к летней меже…

Постоянно с апрельским приходом

Начинается время торжеств.

Снег на поле ускоренно тает,

Разливается светлой водой.

Молодые ручьи, даже грязь молодая,

Даже кажется пыль молодой!

Наступила пора обновлений:

Что ещё   не погибло зимой,

Двинет дальше поток поколений,

В том порукою солнце само!

Устремились степные потоки

К сокрушению зимних твердынь,

Скоро треснут на глыбы, осколки

Голубые Чулымские льды!

Фантастически степь оживает,

Вековечному призыву вняв,

Голубыми долинами рая

Распростёрлась степная весна!

 

 

ВСТРЕЧА

 

Тропа в горах над Енисеем,

Подъём да спуск, хребты, лога.

Здесь отдыхать на камни сел я,

Усталость  чувствуя в ногах.

И тут увидел я солдата,

Он в том же направленьи шёл,

Спешил, а почему - понятно -

В одно из близлежащих сёл.

И вдруг увидел я: навстречу

Ему бежит в полуверсте

Та, коих любят, жить им вечно,

Нося в душе, нося в мечте!

Сбежались, обняли друг друга,

И я услышал смех и плач.

Счастливый миг над горным лугом,

У них жизнь снова началась!

 

 

ЧУЛЫМ-РЕКА

 

Где горы Алтая всё выше,

А склоны их круче встают,

Ручьи, из снегов просочившись,

Сливаются в Белый  Июс.

Пробивши из снежного тигля

Довольно широкую брешь,

Река потекла и достигла

Уклона, где  глянешь -  взревёшь!

И,  прыгнув с крутого обрыва,

Сказала: «Была, не была!»

И брызги, как искры огниво

Скала из неё добыла!

Потом, уходя с Белогорья,

Кристальный поток ледяной

Примчался в ковыльное поле,

Готовясь  к жизни степной.

В долине, у древних улусов,

Вблизи от Копьёва-села,

С попутчиком - Чёрным Июсом

Дорога их вместе свела!

Сошлися они, побратались,

Им стало вольнее двоим,

Рекою могучею стали,

Носящею имя - Чулым!

Начали выписывать петли,

Ходя от горы до горы.

Совместно, не менее светлы

И так же чисты и быстры!

Не зря они терлись о камни,

Стараясь набрать чистоту

И яркого солнца сверканье

Впитать на бегу, на лету!

Не так ли случается: счастье

 Иметь только тем суждено,

Кто равные чистые части

Навек слил в теченье одно!

 

 

ИЮС

 

Поток воды студёный и кристальный,

Где талый снег свой сохраняет вкус,

Едва отправясь в путь полуглобальный,

Принял себе название - Июс.

Чтоб  одолеть кремнистые завалы,

Пороги, что насыпала скала,

Течение на части разделялось,

И цвет переменило добела,

И синь небес, и белизну вершин,

Реки пресветлой главные черты.

Он сын холодных гор несокрушимых,

Поток с большим запасом чистоты!

Он честь имел родиться над горами,

Средь белых звёзд обретши колыбель,

И шёл в долину с добрыми дарами,

Закон природы выполнить хотел!

Мне хочется опять прийти к Июсу,

Я всё-таки когда-нибудь приду;

Его воды подоблачной напьюся,

Неделю на рыбалке проведу!

 

 

СТЕПЬ

 

Ристалище вольного ветра,

Всегда голубое вдали,

В степи я встречаюсь с планетой

Имеющей имя Земли.

Здесь гладкие горы-трамплины,

Где ветер, набравши разгон,

Бежит по широкой равнине,

Являя подобие волн.

Он юрты себе понастроил

И их обкатал, закруглил,

Вот холм, будто параболлоид,

А там полусферы вдали.

Машина бежит к Абакану

Дорогой великой длины.

Идут стороною курганы,

Над ними летают луни.

В курганах притихли  динлины

И гунны, и древний кыргыз.

А камни большие над ними,

Как вечные стражи границ!

 

 

НАСТУПЛЕНИЕ  ВЕСНЫ

 

Наступил, наконец, долгожданный

Тёплый день, зазвенел и запел!

Застучала в свои барабаны

Воробьиные пляски капель!

И, услышав весенней капели

Стукоток молодой, дождевой,

Птицы малые всюду запели,

Любовалися  долей своей.

Горизонт стал далёким, зовущим,

Загустела в степи синева.

Став серебряной сказкой, тучи

Не торопятся вдаль уплывать.

Происходит всему обновленье,

Наступила такая пора:

Осветляется жизни мгновенье,

То, что серым казалось вчера!

Согревается года начало,

Изменяется солнечный путь,

То, что навек ушедшим казалось,

Время может обратно вернуть!

 

 

СТАРЫЙ ВОРОН

 

Каждый вечер, пред тихой ночью,

Только в сумрак оденется степь,

Пара воронов,  крадучись молча,

Прилетела, садится на ЛЭП.

И, едва не касаясь крылами,

Балансируя длинным хвостом,

Засыпают они над полями

Беспокойным, летающим сном.

Перед тёмными тайнами ночи,

Где опасность увидеть нельзя,

Поневоле сожмёшься в комочек,

Поплотнее закроешь глаза.

И садятся как можно повыше,

Возле самой верхушки столба,

Сфер хрустальные звоны чтоб слышать,

Центром мира считая себя.

В ночи тёмной, чернее, чем сажа,

До утра занимая места,

Будто тайная звёздная стража,

Не уходят упорно с поста.

Облачённые в жёсткие перья,

Пребывая в суровом житье,

В право жить независимо верят,

Назначение помня своё!

Кто,  скажите,  главнее в природе?

Кем задуман и как сотворён?

Существо человека навроде

Или ворон из рода ворон?

Сон им снится далёкий,  летучий

О далёком, давно прожитом,

Как со стаей под чёрные тучи

Залетают, вращаясь винтом!

И кричат, с вольным ветром играя,

И идут в высоте на таран!

Видят землю от края до края,

Что кончается где-то в горах.

Старый ворон в родимой стихии

Дерзновен и ухватка ловка,

Лихо вьёт пируэты крутые,

Задевая крылом облака!

Видит он, как вращаются рощи,

И встаёт горизонт на ребро.

Он кричит, замечая непрочность,

Неустойчивость формы миров!

Старый ворон слоняется в сёлах,

Опозорив в себе мудреца.

У него человеческий голос

И широкое горло певца!

Он кричит, над дворами летая,

И, помойку любую избрав,

Опустившись, еду обретает,

Свою вечную гордость поправ!

Я, по голосу птицу узнавши,

Удивился:  «Так вот же ты  где?»

Ведь слыхал  я его не однажды,

Проживая в Прикетской тайге.

Мы с тобой далеко забрались,

Неужели ты, ворон, забыл

Край, в котором с тобой родились,

Для нелёгкой бродяжьей судьбы!

 

Пожелаем друг другу удачи,

Будем в мыслях с тобою дружить,

Ведь  придётся пропасть, не иначе,

Средь существ озлоблённых, чужих!

 

 

ШУМ ВЕТРА СТРУЙНОГО

 

В разгаре прекрасного лета

В степи и нагорном лесу

Рождаются струйные ветры,

Несущие ласковый шум!

Сначала всё тихо, всё дремлет,

Мир солнечной негой залит.

Недвижны трава и деревья,

Покой и вблизи и вдали!

Вдруг слышится шум всё сильнее,

Посмотришь, а в той стороне

Движенье над самой землёю,

Внизу, у древесных корней.

Схвативши сухие травинки,

Их вихорь по кругу винтит,

И  тут же небрежно раскинет,

К вершинам деревьев взлетит!

Верхушки  берёзок  закрутит,

Пытаясь им   косы  сплести,

Взъерошит слегка и отпустит

И поверху дальше летит!

Качнутся деревья в поклоне

И только начнут подпевать,

А он уж ушёл, не догонишь,

Кто ветер сумеет догнать?

Недолго над полем и лесом

Минуты покоя стоят,

Вновь слышно в другом уже месте

Взлетает другая струя!

И снова веселие длится,

Проносится шум стороной!

Его нам оставили птицы,

Прошедшие ранней весной!

Теперь он, очнувшись, взлетает,

Торопится стаю догнать!

Но где же ушедшая стая?

Наверно, уже не узнать…

Красивых событий ушедших

В сегодняшнем дне резонанс

Нам делает лучше и легче

Возможность о них вспоминать…

 

 

ИКАРУС

 

Не гасят ни время, ни страсти

Сиянье крылатых имён…

Вот мчится автобус по трассе

И надпись «Икарус» на нём.

Красивый,  летучий бесспорно,

Кабиной похожий на «ИЛ»,

С разгону вбегает на гору

Свободно, хотя и без крыл!

Он мог бы летать и поныне,

Коль голосу разума внял!

Заботясь о юноше сыне,

Учил его мудрый Дедал:

«Ты к самому солнцу не рвися,

напрасная гибель глупа!»

Икар, все пределы превысив,

Обжёгся и в море упал!

Напрасно,  Икарус,  напрасно

Ты солнце стремился достать,

Уменья пока не набрался,

Нельзя высоко залетать!

Смотри, какой синий- пресиний

Здесь воздух в долины налит,

Кедрач заполняет низины,

Где бурям его не свалить!

На далях манящая дымка,

Разбросаны скалы в лесу …

Вон там ручейком- невидимкой

Тайга родила Бирюсу.

Родивши, упрятала сразу

В пелёнки из мшистых пластов,

Как будто укрыла от сглаза

Ещё не окрепший исток.

«Икарус» красивый, бескрылый

Носитель крылатых идей,

Старается в полную силу

Служить на Земле для людей.

 

 

В ПЯТНАХ СВЕТА И ТЕНИ

(второй вариант)

 

В пятнах света и тени,

Счастья хвост распустив,

Нашей жизни мгновенье

 Промелькнёт, пролетит!

Что посеял - созреет,

Даст метель лепестков.

Отцветёт, но успеет

Наградить за любовь!

И успеет, ликуя,

Сердце всё наверстать!

Лишь в одном поцелуе

Жизни вкус испытать!

В пятнах тени и света

Я шагал не один

И почти не заметил,

Как дожил до седин.

Счастье жизни мгновенно

Посетило и нас:

Шли и шли переменно,

То зима, то весна!

 

 

ЧОЙДА

 

У речки путь коротенький какой-то,

Зато она по кедрачам течёт!

И поит всех, кого не встретит Чойда -

Хотя сама чуть больше, чем ручей!

Она всех поит, чтобы не завяли,

А всё  сама здорова и бодра.

На ней недавно остяки стояли,

Тому назад, наверно, век кедра.

 

Девчонку тут одну назвали Чойдой.

Она росла, росла и красота.

Не по-лесному высока, стройна,

А волосы белы, как береста.

Лишь знала мать, откуда белы  косы,

Глаза откуда голубей небес,

Да помнит  яр крутой над Чёрным плесом,

И русский парень, сильный,  будто лось!

Она казалась белым горностаем

И посводила всех парней с ума.

Кто побогаче, свататься уж стали,

Но захватил её себе шаман.

 

Сказал отцу решительные речи:

«Я дам тебе сколь пальцев соболей,

Посетуешь, коль будешь поперечить,

Отдашь другому, будешь сожалеть!»

Отдал шаман и соболей,  и пыжик,

Зажёг костёр, ударил в барабан,

Запрыгал, как олень, нисколь не ниже,

Стал острой пальмой сосенки срубать.

Куражился,  как токовик весною

И в барабан выстукивал там-там!

«А ну, бороться выходи со мною,

Поборете  и Чойду вам отдам!»

 

А Чойда в чуме, распоров берёсту,

Скользнула в щель и утекла в тайгу!

Не заблудиться было очень просто,

И лодочка ждала на берегу!

Велел шаман: «А ну, ведите Чойду,

Я в своём чуме расстелил меха!

Всех накормлю,  и мясо молодое,

Идите же, уважьте жениха!»

Но где невеста?  Нет нигде невесты!

Хоть ночь уже,  и светится луна.

И сделалось шаману интересно,

Уж не в деревню ль кинулась она?

Велася запоздалая погоня.

 

«Отдайте Чойду! - требовал шаман, -

Не то я ночью подпущу огонь вам,

И погорите, сидя по домам!»

«Не отдадим: ей не нужны ловушки,

И дымный чум давно не по душе,

И парень наш тебя добрей и лучше,

Доволен он, что Чойдушку нашёл!»

Образовалось шумное застолье,

Запели, загуляли остяки,

А драться посчитали недостойным,

Хотя и девка, всё ж не пустяки!

 

Шаман бычился, скрежетал зубами,

Но выкусить уж ничего не мог,

Хватил вина, потом ещё прибавил,

Заговорил, вообразив, что Бог!

Считают духи - нынче добрый праздник -

И запретили грозные слова.

Кто к пониманью дружбы недоразвит,

Пусть у него отсохнет голова!

 

Как только я увижу Чойду-речку

Лесная быль идёт ко мне сама.

Потомки Чойды есть сейчас, конечно,

Но деревушки той уже «нема».

 

 

ПЕРСТЕНЁК

 

Война повсюду, смерть и раны…

Но как-то раз случилось мне

Принять от чешки- Несмеяны

Себе подарок - перстенёк.

Она, наверное,  погибла б:

Фашистский доктор её кровь

Всю до последней капли выбрал

И оживил её врагов.

Но полковой наш доктор Брагин

Бедняжке братской крови влил;

Домой вернулась, видит праздник:

Солдаты русские пришли.

Я шёл в строю на левом фланге,

Шагал, равнение храня,

Она подумала,  я - Брагин,

Догнавши, обняла меня!

Был вынужден отстать от строя,

Она, объятья разомкнув,

Во мне увидела героя,

Спасавшего её страну!

Сняла с руки, дала колечко,

По-чешски я благодарил,

Приняв подарочек сердечный

От неизвестной мне сестры.

 

 

ШАГАЮТ ПО ЧЕТЫРЕ В РЯД!

 

Шагают  по четыре в ряд,

Рождённые скотом,

И Ганс,  и Фриц, и  Фердинанд,

И кто ещё потом?

Князь Ульрих ехал впереди,

Фон Финкельштейн замкнул.

Все заодно, все как один,

Бесчеловечный гнус.

Как лента серой саранчи

Дорогою ползёт.

В плен поспешают палачи,

Серо-зелёный сброд!

Конвоя не было для них,

Гром битвы замолчал!

Я осмотрел колонну всю -

Народишко - дерьмо!

Как он любить свою страну,

Себя любить как мог?

Что "юбер аллес" их "Дойчланд",

Поверили они!

Расчёт придёт,  фашистский гад,

Пока повремени!

 

 

БЫКОВ БОР

 

В высокой колоннаде бора

Под гулким сводом высоты,

Покой  таинственный  собора

И ощущенье мест святых!

Здесь есть бугор,  где меж корнями,

Под слоем пыли и хвои,

Есть плотно выстланный камнями

Очаг, где жгли костёр волхвы!

Здесь старший жрец сжигал багульник

И заклинания шептал,

Чтобы злодей и богохульник

Помехой таинства не стал!

И  если жертвенное пламя

Дым посылало прямо ввысь,

Жрецы шептали: « Боги с нами!»

И смело за дела брались.

Они готовили лекарства,

Сбирая травы и цветы.

Ведь бремя тяжкое знахарства

Им приходилося нести.

И помогали очень многим,

Леча настоями травы.

Но, если гневалися боги, -

Не помогали и волхвы.

Тогда их звали колдунами

И проклинали всем селом.

Ругали бранными словами

И говорили – поделом.

Однажды к младшему жрецу

Явилась юная невеста.

«Так вот ты где, а я ищу,

Средь колдунов тебе не место!

Пойдём, там  сватают меня,

Лекарство ты и дома сваришь!»

И жрец друзей своих обнял,

Сказав: «Я верный вам товарищ!»

И жрец второй ушёл потом,

Считая, что постиг науку,

Сказал: «Придёшь,  мой дом -твой дом,

Давай пожму, учитель, руку!»

А вскоре Быков сам исчез,

Оставив своё имя бору,

Он был великих тайн истец,

Умел спасать людей от мора!

 

 

ДОНОСЧИКИ

 

Доносчики, доносчики, доносчики,

Филёры, филёры, филёры.

Расставлены по всей  российской площади

Для тайного надёжного надзора.

Конечно же, без них не обойтись,

Ведь по земле мотается столь погани…

Но на глазах, товарищ, не вертись,

И отойди, пока тебя не трогают.

Умей служить и незаметным быть

И наблюдать за гадом незамеченным.

Коли сумеешь, значит, можешь быть

В высоком понимании разведчиком.

Но знаю я, что только дураку

Не даст прерогативы выслуга.

Я столько натерпелся на веку

От мелочи поистине бессмысленной.

Они не управляемы, о нет

И в подлостях властям не подотчётны.

Да и властей у нас в России нет,

А дармоедов служащих - бессчётно.

И вот филёр глумится так и так,

Глядит в глаза, пытаясь в мысль проникнуть,

Они нужны, но все же я никак

Не мог к такому обществу привыкнуть.

Я истинных разведчиков видал:

Обросшие, одетые в обноски,

А он по чину, может генерал,

Сготовленный для тайной переброски.

Доносчики, доносчики, доносчики.

Филёры, да филёры, да филёры…

Кто клеветник - пороть бы тех на площади

И изгонять из города с позором!

 

 

ИЗМЕНА

 

Дамоклов меч измены пал

И прямо в сердце. Что же делать?

Крыльцо заснежено. Тропа

Идёт с него к калитке белой.

Всегда один и тот же след

Большой такой, как след медвежий,

Утрами приминает снег,

В обжитом виде тропку держит.

В квартире пусто, тишина

Лежит тяжёлая,  как камень.

Сам на работе, а жена

Ушла с другим, утратив память.

И дети тоже разбрелись,

Куда кому было угодно.

Лелеял, ростил их, кажись,

Под старость сделался безродным.

Он часто плакал по ночам.

Худел, бледнел, потом зачах,

Терпя великое страданье…

Народ на улице стоит:

«Что там такое? Что случилось?»

Сказали:  «Умер тот старик

Песегов, сердце отключилось…»

 

 

ОСЕНЬ

 

Настали дни солнцеворота,

Как стая мелких петушков,

Собрался красный папоротник

В вершины узеньких ложков,

И там себя он обнаружил

И место жительства открыл.

Теперь ему до зимней стужи

Быть украшением горы!

Как будто солнечное пламя

В ложочки густо натекло.

И, укрываясь за гребнями,

Хранит июльское тепло.

Шумит осенняя дубрава

И листья сыплются во прах,

А для существ, живущих в травах,

Приходит трудная пора.

Опять зимовка в норках, дудках.

И под завалами листвы,

А сверху снег, как это жутко,

Но факты жизни таковы!

 

 

ВЕЧЕРНИЕ ОГНИ

 

Когда в деревне отдалённой

Зажгут вечерние огни,

С тоской, любовью, умиленьем

Смотрю и думаю о них.

Там будто душу кто людскую

Качает, кружит в звёздных снах,

А может кто-нибудь тоскует

О  голубых прошедших днях.

Мне чудится в вечернем свете

Святая сущность естества,

Как будто там живут лишь дети,

Иль неземные существа.

Огни селенья беззащитны,

Их может каждый погасить,

Как гасит кто-то злобный, скрыто

Беспечных жителей Руси.

Когда на пир посмотришь ночью,

Увидишь дальние огни,

Но так легко зеницам волчьим

Быть незаметными средь них.

Деревня спит в тиши снотворной,

Хотя на улице светло,

Но темнота в бешмете чёрном

Стоит с кинжалом за углом!

 

 

ВЕСЕННИЙ ЭТЮД

 

Снег раскис и стекает ручейками к реке.

У реки под ярами талых вод синяки.

Это синее небо отразилося  ниц.

И цветущая верба с яра клонится вниз.

Где над синей протокой поднялася скала,

У рябины высокой почка вновь налила.

Скоро лопнет терпенье у Чулыма - реки,

Обстановку изменит, лед  сломав на куски.

И пойдёт по теченью ледяной карнавал,

Чей приход неизменно с каждым днём назревал.

 

 

ОДНАЖДЫ УТРОМ

 

Однажды автобус попутный

На ферму степную завёз.

Стояло туманное утро

И нам задержаться пришлось.

Вдруг солнце ударило слева,

Увидели мы из окна -

Стоит у калиточки  дева,

Внимательно смотрит на нас.

Как будто туман, удаляясь,

Оставил её для села.

Смотрели мы все, удивляясь,

Насколько стройна и мила.

Кричали поблизости гуси,

Петух надрывался, звеня,

И каждый в автобусе сущий

Подумал, что это - ОНА…

Царица пределов окрестных,

Парней голубая мечта.

Наверное, чья-то невеста,

Наверно,  кому-то чета!