Лишь после праздника Николы

Реки сияющая гладь,

Дохнув просторами и волей,

Пути открыла кораблям.

 

Гремели якорные цепи,

Пальнула пушка, ружья бьют…

Да есть ли лучший миг на свете

Момента отправленья в путь?

 

Прошло полдня, и вновь удача,

Как это было на Оби:

Низовый ветер буйство начал,

Стал добираться до глубин.

 

Надулся сразу парус белый

И снасти туго натянул,

И корабли, как на качелях,

Взлетать начали на волну.

 

Играла буря белым валом,

Вздымала, прятала опять.

Река как будто бы пыталась

Себя глотками измерять.

 

Но вскоре буря белокрыла,

Природы вольная душа,

Своей дорогой удалилась,

Забыв казачьи паруса.

 

И снова вёсла заскрипели

И натянулась бечева,

В день удавалось еле-еле

По десять вёрст одолевать.

 

Вода стремительно катилась,

Являя полуводопад.

Казачьи сорванные жилы

Ей не могли не уступать.

 

Река великая, поющая,

Внутри звенящая река!

То голос струй, с Саян отпущенных,

Рождённых в тающих снегах!

 

Нырните вглубь, и гул спокойный

Вам будет слышен тот же час,

Как звон далёкий, колокольный,

Давно заказанный для вас…

 

Сияли дни, и шли навстречу

Просторы валом голубым,

И распрекрасной, бесконечной

Казалась Средняя Сибирь.

 

И постепенно приближались

Предгорий гладкие горбы,

Как нарисованные в далях

Кривые линии судьбы.

 

Судьба нисколько не страшила,

Хотя неведомой была,

И притягательная сила

В той неизвестности была.

 

Хотелось ласковых красавиц

В тех далях встретить казакам,

Чтобы уста их уст касались,

И с ними жизнь была легка.

 

От Енисейска в три недели

Дошли к порогу корабли.

Могуч, глаза бы не глядели,

Как он пугающе бурлит!

 

Как он обтачивает камни

И превращает их в клыки.

Драконья пасть пред казаками

Открылась, свесив языки.

 

Пред пастью грозною, развёрстой

Остановились корабли,

Чтоб разгрузиться и за версту

Носить по берегу кули.

 

Три дня разгрузка продолжалась,

Пришла пора идти на риск.

В ком от испуга сердце сжалось,

Кто не умеет - не берись!

 

Но тут как тут со струга кормчий,

Что шёл всегда передовым:

"Иду! Ну, кто со мною хочет?"

"Нет, Гриша, мы повременим!"

 

Но подошёл к нему Самсонов,

Казак удалый Севостьян:

"Я человек заговорённый,

И мы с Секириным друзья".

 

И струг, ведомый на бечёвке,

Вошёл в буруны, будто клин.

И сквозь проран красиво, чётко

Через порог перевалил.

 

Из-за лесных зелёных кущ

Явился на берег с визитом

Знакомец старый, князь Татуш,

Улуса дальнего правитель.

 

Гостеприимный человек,

Любил гостей, сам ездил в гости.

На этот раз он в путь побег

Не в ожиданьи удовольствий.

 

Услышав весть "Рекой идут!",

Он, все дела свои забросив,

Поехал выяснить, кто тут

Наделал шуму, хоть не просят.

 

Подъехал ближе по кустам,

И тайна сразу же открылась:

Толпа огромнейшая там

Мешки вдоль берега носила.

 

И вдруг увидел, что толпой

И суетнёй большой и общей

Командует не кто другой,

А тот былой ясачный сборщик.

 

Он хан на этом берегу,

С большою надо всеми властью.

Что скажет - исполнять бегут

Без недовольства, несогласья.

 

Пошёл к нему: "Андрей!" "Татуш!"

Как принято, пожали руки.

"Все наши люди ждут беду,

А мы с тобой знакомы, други.

 

Сейчас своих я позову,

Пусть едут, нечего бояться".

И сильно свистнул, этот звук

Стал недалёко повторяться.

 

И десять спутников вождя

Явились, коней расседлали

И стали зорко наблюдать

За здесь идущими делами.

 

Татуш расспрашивал, куда,

Зачем идут большие силы?

"Мы будем строить города

И приобщим Сибирь к России.

 

Желаем, чтоб казанский лук,

Башкирский лук и лук сибирский

Навстречу западному злу

Шли с нами в рати богатырской".

 

"Мне каково, ведь я кыштым,

Алтын царю и вам ясачный.

Мы между двух огней стоим,

Как не обжечься - вот задача!"

 

Арины начали ловить

Своих коней, седлать проворно.

Лошадки - львы: и стать, и прыть,

И подчиняются покорно.

 

Татуш сказал: "Андрей, взгляни,

Чья на моём Серке уздечка?

Я не забыл, как видишь, дни

Знакомства нашего и встречи".

 

Арины в поле умчались,

Раздувши полы шуб нагольных.

Какая радостная жизнь,

Ей позавидуешь невольно.

 

На две недели задержал

Порог, навёрстывай теперь!

Но было времени не жаль,

А жаль, народ перепотел.

 

Конечно, были хлеб и соль,

Тем более, была вода.

Но если бы не рыбный стол,

То хоть ложись и помирай!

 

Однажды, только разошлись,

В сорок седьмой то было день,

Явилась Кача, острый мыс

И Красный Яр… "Так вот вы где!

 

Поближе к берегу рули!

Теперь левей, не сядь на мель!"

И становились корабли

В таком порядке, кто как шёл.

 

Спустили сходни, и легко,

По праву первым, не кичась,

Пошёл на берег Дубенской.

Да будет добрым этот час!

 

На нём кафтан, зелёный цвет,

В косоворотке снова той,

Поверх кафтана вперекрест

Надеты сабля и пистоль.

 

Он воевода, а не дьяк,

Не из ярыг, не из купцов.

Привёл с собою не бродяг,

А триста добрых молодцов.

 

Сошёл со сходен и ногой

Ступил на берег, в тот же миг

Прогрохотало, и огонь

Сверкнул, и порох задымил.

 

Астафьев пушку заряжал,

А Астраханцев запыжил,

Иван Кольцов огонь держал,

И он же к полке приложил.

 

Из пушки выстрел громовой

Салютом был ему, вождю.

Стал радостней сердечный бой,

Сильнее укрепился дух.

 

Дружине выстрел - чести дар

За то, что кончила поход.

Народам ближним весть подал,

Что время новое идёт.

 

Греметь салюту сто веков,

А, может, и сто тысяч лет.

И вечно будет Дубенской

Своим на Качинской земле.

 

Пришёл на ум царь Леонид,

Гоплиты, что с ним вместе шли.

Их было триста, и они

При Фермопилах полегли.

 

Он будто чувствовал беду,

Что по степям, сердясь, вояки

Уже на сборища идут

Переступать через собаку.

 

Тут вдруг за Качей из кустов

Татарский выехал отряд,

Чтоб посмотреть, случилось что,

Куда сбираются стрелять?

 

Горячий парень Жиганьша

Пустил свистящую стрелу.

Отняли у него колчан,

Сказали - поломают лук!

 

Три раза прокричали: "Кит!"

Махая к северу рукой,

И луки делали навскид,

Но видят, пользы никакой…

 

Отряд уехал, лишь слегка

Призадержалась молодёжь,

И стрелы вздумала пускать,

Но далеко, однако, всё ж.

 

Взялись за ружья. Глядь - их нет,

Уехали, не без ума,

 

Вот так спокойнее, верней,

А то "кита" кричат, шумят…

 

Отдельно сотни разместив,

Образовали круга три.

Потом поставили шатры

У круга каждого внутри.

 

Там атаманы будут жить,

Для воеводы свой шатёр.

 

И печи следует сложить

Из камня, сброшенного с гор.